Сказка о двух семьях - Глава 1

★★★★★ (5+)

Две семьи имеют долгую и очень личную историю…

Должна сказать, дорогая, Маленький Томас не сдается так, как раньше, — и хотя улыбка на ее губах играла, когда она говорила, блеск в ее небесно-голубых глазах, сопровождавший искреннее веселье последние двадцать лет отсутствовал. Он слегка вздохнул и пожал плечами, пытаясь казаться обеспокоенным ситуацией так же, как она. Этого не происходило.

Это могло быть, если бы только она была готова выслушать его раньше. Гораздо раньше. То, что он хотел сказать ей, было не тем, что она хотела услышать. привезя Томми, их сына Томаса Ларкина III, домой из больницы через три месяца после их первой годовщины. До этого она слушала.

На самом деле, с той ночи, когда они впервые встретились, она ловила каждое его слово. сказанное ей показалось разумным и каким-то странно привлекательным и достижимым d для нее это было чудом, ведь она никогда раньше не была в таком положении с кем-то вроде него. Линда Прейак выросла на Среднем Западе, в пригороде Чикаго, который ее родители не могли себе позволить.

Иммигранты из Восточной Европы в первом поколении работали долгие часы за каждый заработанный доллар, но маленький городок был безопасным и безопасным, а школы были лучшими в этом районе. Линда оказалась настолько же спортивной, насколько и умной, и воспользовалась общественными мероприятиями, командами и тренерами, предоставленными богатым пригородом. И если ее родители не могли быть там, чтобы посмотреть ее игры или пойти на ее соревнования, потому что они работали дополнительные смены, чтобы позволить себе все это, что ж, это было не самое худшее в мире. Чего они упустили, так это того, как их дочь из грязно-белокурого тощего сорванца превратилась в атлетически грациозную и умную девушку с первоклассными устремлениями.

И достаточно таланта в гимнастике, чтобы получить более одной стипендии. Окончание средней школы совпало с ее восемнадцатилетием. Когда она сообщила родителям, что поедет на летнюю сессию в университет, чтобы пораньше начать заниматься гимнастикой, они радостно упаковали ее вещи в семейную машину, отвезли в кампус и помогли переехать в комнату в общежитии. Несмотря на то, что они были измотаны после долгого дня, ее отец настоял на том, чтобы сэкономить на номере в мотеле той ночью дома. Они так и не прибыли.

Водитель грузовика, ехавший по противоположной стороне шоссе, получил инсульт и не справился с управлением. Он пересек разделительную полосу и врезался прямо в родителей Линды. Сосед, с которым связалась полиция, был адвокатом, дружившим с отцом Линды. Он связался с Линдой и договорился о ее возвращении.

Через несколько недель, после похорон и встреч со страховой компанией и транспортной компанией, в которой работал водитель, Линда вернулась в школу. Она владела своим домом свободно и чисто, и на ее имя был создан значительный трастовый фонд, которым управлял ее сосед. Все еще скорбя и все еще в шоке, она вернулась в общежитие среди всех слухов и историй о том, как она пробиралась через общежития и через кампус, и начала свою коллегиальную идеологическую обработку.

То, что она была симпатичной новой гимнасткой, принесло Линде некоторую известность, тем более что летом учеников было меньше. Она обнаружила, что ей это нравится, это было намного лучше, чем продолжать горевать о семье, которая никогда не была так близка с самого начала. То, что она выглядела как сексуальная девушка по соседству, никак не повлияло на ее шансы получить от жизни то, что, как она думала, она хотела. Через несколько недель после того, как она вернулась в кампус, ее милая внешность и грустная, странная история привели ее в теплую, уютную комнату общежития, которую делили два самых красивых мужчины, которых она когда-либо встречала за свою короткую восемнадцатилетнюю историю.

Ранее в тот же день, освежившись после долгого душа после тяжелой тренировки, Линда стояла голая в своей комнате в общежитии. Хотя ее соседка по комнате тоже была в команде по гимнастике, она еще не вернулась в школу, чтобы начать тренироваться, оставив Линду одну еще на несколько недель. Впервые за долгое время восемнадцатилетняя студентка критически оценила себя в зеркале в полный рост на двери шкафа.

Она должна была признать, лишь слегка хихикнув, что ей понравилось то, что она увидела. При росте 5 футов 3 дюйма она была вполне уверена, что достигла своего максимального роста, и это ей было очень комфортно. Годы активного участия в спорте в школе и летом сделали ее тело стройным, сильным и подтянутым. Превращение сорванца в молодую женщину произошло позже, чем у большинства ее одноклассников, она была довольна результатами. Ее 109 фунтов были идеально симметрично распределены по ее гибкому и гибкому телу.

Ее грудь была маленькой, но она наслаждалась то, как они были направлены вверх, не оставляя провисания под ними. Ее живот был подтянутым и плоским, и под ее гладкой, неискаженной плотью проглядывал намек на «шесть кубиков». Она обернулась на полпути, чтобы увидеть свой любимый вид себя изгиб от талии до бедра и изгиб ее задницы до верхней части бедра. Она улыбнулась, скользя рукой по боку и наблюдая за собственным самообольщением в зеркале. Когда ее рука достигла бедра, она снова повернулась и снова посмотрела в зеркало, ш Он оторвал ее руку от бедра и медленно провел ею по ее только что выбритому, совершенно гладкому, обнаженному холмику.

Она ахнула, когда кончики пальцев коснулись крошечного розового капюшона. Она подумала о том, чтобы дать себе некоторое облегчение, но потом вспомнила, что увидела плакат, прикрепленный к доске объявлений, объявляющий о проведении братством «День открытых дверей», и на данный момент передумала. Так как делать было нечего и никто не отвечал за нее, кроме нее самой, она решила посмотреть, на что это похоже. Она расчесала свои короткие светлые волосы, пока они не заблестели на ее слегка загорелом лице. С небольшим количеством макияжа, подчеркивающим ее яркие небесно-голубые глаза и прозрачнейшим розовым блеском для губ, Линда легко могла бы стать девушкой с обложки журнала 17.

Она открыла комод и на мгновение подумала о том, что может принести этот день. Она спросила себя, что она хотела, чтобы это принесло, и хотя она не могла получить ответ, она узнала путь. Она вытащила некоторые вещи и закрыла ящики.

Сначала она надела пару маленьких простых белых хлопчатобумажных трусиков от бикини, ей понравилось, как гладкий хлопок ощущался на ее безволосом члене. Она села на кровать и натянула белые хлопчатобумажные теннисные носки до щиколотки, а затем натянула пару серых трикотажных спортивных шорт на ступни и вверх по своим крепким, стройным ногам. Встав, чтобы натянуть их поудобнее, Линда снова наполовину повернулась перед зеркалом и увидела дюйм своей идеальной маленькой щеки, выглядывающей из-под шорт.

Она улыбнулась, когда странное, электрическое возбуждение пробежало по ее чувствительной коже. Она посмотрела на себя, улыбаясь в ответ с таким милым лицом, и поняла, может быть, в первый раз, что это значит, что некому больше беспокоиться о том, чтобы угодить, или вести себя, или что-то еще в этом роде, кроме себя. Это было так освобождающе с одной стороны и пугающе с другой. Она решила почувствовать себя освобожденной в тот день и потянулась к одной из двух вытащенных ею вершин.

Оба были сделаны из того же мягкого серого материала, что и спортивные шорты, и имели ту же маркировку Университета, что и шорты. На кровати она оставила полную футболку. Та, которую она надела через голову, была отрезана и перешита резинкой и достигала примерно на дюйм ниже ее красивых упругих подростковых сисек. Еще раз взглянув в зеркало, она снова улыбнулась и вышла из своей комнаты. Она только начала идти по тротуару к большому дому из красного кирпича с белой отделкой, когда ее окружили двое «братьев» и вывели на крыльцо.

Ее узнали, и она подтвердила все слухи, которые оказались правдой. Она согласилась, когда они предложили ей бокал вина, и прошла с ними в большую гостиную, где они начали разговаривать. Когда долгий жаркий полдень открытых дверей братства превратился в душный вечер, она позволила двум очаровательным второкурсницам отвести ее в свою комнату и слушала, как они рассказывали ей о своем прошлом, своем детстве и близости своих семей.

Тот, что пониже, Маршалл, был таким гладким и скромным, когда рассказывал ей о свойствах и поместьях своей семьи и об их совместных каникулах по всему миру, когда они росли. Томас, более высокий и, возможно, немного более красивый из них двоих, держал ее бокал с вином, не сводя с нее глаз, пока его лучший друг говорил. Каждый раз, когда ее глаза встречались с его взглядом, она ловила себя на том, что слегка дрожит, понимая, что он не отвернулся от нее и ни разу не нарушил их взгляда. «В любом случае, именно поэтому мы здесь вместе, сексуальная девушка». Маршалл улыбался юной блондинке, не подозревая, что она пропустила большую часть того, что он сказал, потерявшись в глазах Томаса.

«Еще три года, чтобы стать «джентльменами», а потом мы пойдем играть». Он остановился, ожидая чего-то от нее. "Линда?" «О боже, — она покраснела, поняв, что пропустила то, что он сказал, — мне так жаль.

Маршалл?» Она очень неохотно отвернулась от Томаса. Ее смущение и набухшие соски на фоне мягкой серой спортивной футболки, которую она носила, казалось, связывали их троих в их понимании и принятии ее возбуждения. Когда она смотрела на Маршалла, его глаза метались между ее грудью и лицом, ни разу не извиняясь за свой интерес.

Когда она оглянулась на Томаса, он тоже смотрел. Только она заметила, что Томас тоже перевел взгляд на своего друга… Наблюдение за тем, как Маршалл наслаждается горячей маленькой студенткой, заставило его улыбнуться, и его глаза засияли. Что касается самой Линды, то она никогда не была в ситуации, даже близкой к этой.

Маленькие вещи, которые сказал Маршалл, начали проноситься в ее голове, и она была сбита с толку, но в то же время возбуждена больше, чем когда-либо могла вспомнить. Маршалл снова поймал ее взгляд и мягко улыбнулся сидевшему перед ним молодому первокурснику. Хотя сам только второкурсник (как и Томас), он был зрелым не по годам. «Нет проблем, секси, я вижу, что ты немного озабочена».

Его рука протянулась, и его пальцы нежно погладили ее по щеке. "Он красивый дьявол, не так ли?" Они оба посмотрели на Томаса, а затем рассмеялись, когда их взгляды снова встретились. — Я имел в виду, что отец Томаса — юрист, и у него только один клиент — мой отец. Когда «Красавчик» приедет сюда, — он помахал рукой в сторону своего друга, — закончит юридический факультет, он пойдет работать к своему отцу. отец и я будем работать на мою».

Он улыбнулся девушке, поскольку все больше и больше ценил ее физические данные. Он взял ее руки в свои и внимательно посмотрел ей в глаза, и Маршалл увидел блеск в ее глазах даже раньше, чем Томас. — Так ты думаешь, тебе была бы интересна такая жизнь, Линда? Полная излишеств и всевозможных освобождающих удовольствий? «Когда вы так говорите, Маршалл, кто бы не стал?» Уголки рта Линды приподнялись, и она не смогла сдержать своего легкого хихиканья. Она не была уверена, было ли это из-за попытки понять «освобождающее удовольствие» или просто от слишком большого количества вина. Как только она улыбнулась, они оба услышали стон Томаса, и она почувствовала, как ее маленькая киска начала увлажняться и покалывать.

Маршалл сразу же заметил, что ее соски стали твердее. «Нет, правда, я не шучу. Послушай, — сказал он, — мы сегодня провели вместе несколько часов, и ты не убежала с криком. На самом деле, хотя я сама нахожу тебя совершенно очаровательным, я думаю, что ты положила глаз на моего лучшего друга и будущего адвоката-миллионера.

Она ахнула. «Повернись, сексуальная, и ты увидишь, что он так же увлечен, как и ты». Так и было.

По крайней мере, выпуклость на его джинсах создавала такое впечатление. Она посмотрела в глаза Томаса и увидела мгновенное обожание. было всем, о чем он когда-либо мечтал.

Было очевидно, что он хотел ее сейчас и навсегда. Они все это видели. лично встречалась. Он был очень милым, и, наряду с выпуклостью, которую она заметила несколько мгновений назад, он, как она думала, был в значительной степени целым набором.

«Итак, наш сексуальный маленький гимнаст», - услышали они «наш», и Линда услышала стон Томаса, когда ее крошечная розовая киска начала увлажняться в предвкушении, «если ты просто скажешь, что выйдешь за него замуж Теперь мы все можем спасти тебя…» Маршалл замолчал, когда Линда упала на колени перед Томасом. Она посмотрела на потрясенного молодого человека, с полной уверенностью зная, что это не запланированное событие, и положила руку ему на бедро. Она на мгновение остановилась и почти беззвучно хихикнула, поняв, что ей еще нужно проверить кое-что для себя. Медленно и решительно, просто пораженная и более чем немного потрясенная собственной дерзостью, маленькая белокурая студентка скользнула рукой выше по его бедру. Три пары глаз увидели, как ее пальцы на дюйм выше, а выпуклость на его джинсах стала немного больше, пока она не прижала его к своей руке сквозь ткань.

Она нежно сжала его и снова улыбнулась, когда он простонал от своей признательности. Улыбка сползла с ее лица всего на мгновение. — В самом деле, то, что ты сказал, — она повернулась и посмотрела на Маршалла, — о своих отцах, бизнесе и обо всем… правда? Никакого бреда? Он кивнул.

Она повернулась к Томасу. «Ребята, вы когда-нибудь делали или говорили что-нибудь подобное раньше? С другими маленькими студентками-милашками?» Он покачал головой, все еще пребывая в шоке. "Нет никогда." Она положила руку на его твердый орган. Она была маленькой девочкой, и она была рада, что он не был слишком большим. — И ты хочешь этого, Томас? Серьезно? Ты даже не знаешь меня.

Он снова кивнул и заговорил так, словно был почти в трансе. «Я знаю, что хочу тебя, Линда, сейчас и навсегда. Я знаю, что буду любить тебя все больше и больше с каждым днем, когда мы узнаем друг друга. И если ты обнаружишь, что не можешь или не любишь меня, и ты хочешь уйти… я пойму. Но да, - он поднял ее на ноги и все еще возвышался над ней, - я хочу этого больше, чем могу сказать, Линда.

Выходи за меня замуж… пожалуйста, скажи, что хочешь. Томас опустился на колени перед прекрасной молодой девушкой, которая полностью очаровала его. «Или, по крайней мере, подумай об этом, пока мы проводим вместе каждую минуту, которую можем». Томас опустил голову и наклонил лицо Линды к своему.

Он прижался своими губами к ее губам, и в одно мгновение они оба, казалось, поняли, насколько это правильно. Его язык нежно лизнул ее полную нижнюю губу, и она открылась ему. Их языки встретились в бурлящей страсти, и его руки обвились вокруг нее, притягивая ближе, пока их первый поцелуй продолжался. До того знойного летнего вечера она никогда не понимала, что такое поцелуй.

Она обнаружила, что это почти безотказный метод эмоционального общения. Пока Томас исследовал ее рот своим языком, Линда погрузилась в чувства, которые он разделял, и в собственные странные обстоятельства. Медленно возвращаясь к полурациональному мышлению, она обнаружила, что ее маленькое гибкое тело идеально вписывается в больший торс перед ней. Впервые с тех пор, как она потеряла семью, она почувствовала себя защищенной и защищенной. Очень неохотно она отстранилась от его поцелуя, не покидая его объятий.

«Прежде чем я отвечу, — слова прозвучали сбивчиво, во рту у нее вдруг пересохло, — мне нужно кое-что узнать. Маршалл, минуту назад ты сказал «наша сексуальная девочка». хлопковые трусики бикини.

«Что именно это означает? Какова реальная история с вами двумя?» Маршалл улыбнулся теплыми глазами и спокойным поведением. «Мы ближе, чем братья, дорогая девочка. Я уже говорил тебе это раньше. Мы делили все на протяжении всей нашей жизни.

любит тебя и хочет жениться на тебе». Он подарил ей самую сексуальную улыбку, которую она когда-либо видела. «Я хочу любить только тебя». Линда откинулась назад, притянула лицо Маршалла к себе и целовала его крепко и глубоко, пока не запыхалась. «Я думаю, что, возможно, я тоже захочу любить тебя», — тихо прошептала она ему на ухо.

Она стала темно-розовой, прежде чем вернуться в объятия Томаса. «Скажи мне, Томас… скажи мне все, что ты хочешь, чтобы я услышал». Он легко поднял ее, почти убаюкивая очаровательную молодую блондинку в своих длинных сильных руках, и понес через всю комнату.

Он откинулся на толстый мягкий подлокотник старого кожаного дивана и прижал ее спиной к своей груди, ее твердый, упругий зад лежал у него на коленях, а ее ноги между его. Маршалл схватил их бокалы и налил еще вина. Наполнив все три стакана, он сел напротив них на такое же кресло. Томас наклонился вперед, чтобы поднять свой стакан, а затем откинулся назад под большим углом, его спина покоилась между подлокотником и спинкой дивана.

Ноги Линды были направлены прямо на Маршалла, и единственный способ удобно их держать — это поставить ноги на кофейный столик. Она знала… все знали, что ею манипулируют, чтобы занять эту позицию. Поставив ноги на стол, Маршалл мог видеть прямо между ее ног и вверх, в маленькие серые спортивные шорты, которые едва прикрывали ее. Линда позволила волнам предвкушения и удовольствия захлестнуть ее, ее небесно-голубые глаза вспыхнули огнем, когда она медленно и неторопливо заняла позицию.

Сияние в ее глазах первым привлекло внимание Маршалла, когда он переводил взгляд с ее белой киски, покрытой хлопком, на ее возбужденное похотью лицо. Она почувствовала прилив сил, когда под проницательным взглядом Маршалла увеличился влажный круг в промежности ее трусиков. Жар, который накапливался глубоко внутри нее, приводил в трепет неопытную восемнадцатилетнюю девушку. Она была почти уверена, что знает, к чему ведет весь этот опыт, и чувствовала себя странно спокойной, принимая то, что может произойти. Для девушки, которая провела все свое время в старшей школе, изучая или занимаясь спортом, у которой никогда не было ни парня, ни даже постоянного партнера, она каким-то образом понимала, что, приняв ее, она получит пакет услуг, который каким-то образом будет включать в себя и то, и другое.

очаровательные юноши. И это осознание возбудило ее еще больше! Она отвернулась, и блеск ее глаз отразился в глазах ее будущего мужа. — Этого ты хочешь, Томас? У ее голоса был глубокий гортанный тембр, от которого оба мальчика вздрогнули.

«Ты хочешь разоблачить меня перед своим другом… когда ты пытаешься убедить меня выйти за тебя замуж за человека, которого я встретил всего несколько часов назад?» Он глубоко застонал, и их губы снова слились воедино. Оторвать свой рот от ее рта было одной из самых трудных вещей, которые Томас Ларкин-младший когда-либо заставлял себя делать. Его большие руки переместили ее лицо вперед, так что она смотрела на Маршалла, прежде чем они скользнули по серой футболке и по бокам ее подтянутого торса и нашли ее сильные, гладкие бедра. Медленно, но очень неторопливо Томас поднял их и раздвинул ее ноги еще дальше, прежде чем поставить их так, чтобы ее ступни могли опираться на стол.

Линда задохнулась, ее дыхание было прерывистым и неглубоким, когда она позволила поставить себя в наиболее уязвимое и незащищенное положение. Она знала, что это было нечто большее, чем жара позднего лета, из-за которой капли пота бежали между ее грудей, а влага собиралась у устья ее крошечной розовой вагины. Она почувствовала, как мягкая футболка прилегает к ней, обнажая ее набухшие возбужденные соски, когда влага от ее девственного секса просочилась в ее трусики. Томас начал говорить, пока его руки продолжали скользить по шелковистой гладкой подростковой плоти. «Линда, любовь моя, — он на мгновение остановился, почувствовав, как она вибрирует в его объятиях, — ты ведь единственный ребенок, верно? Даже двоюродных братьев рядом с тобой нет, когда ты выросла».

Она пробормотала свое согласие, и он продолжил. «Вы все время слышите о братьях и сестрах, которые ссорятся только друг с другом, вы почти никогда не слышите других историй… где братья и сестры растут, любя друг друга и обращаясь друг с другом так хорошо, как могут. Как и вы, и Маршалл, и я. всего лишь дети.

У нас обоих есть несколько двоюродных братьев, но они почти незнакомы. Вы слышали раньше, что мы росли практически вместе все время и в некотором роде ближе, чем многие настоящие братья». Линда пыталась сосредоточиться на том, что говорил Томас, но его слова столкнулись с жесткой конкуренцией из-за покалывания, которое вызывали у нее его пальцы, когда он слегка двигал ими вверх и вниз по ее ногам, а затем по рукам. (Она уже покрылась мурашками, как маленькая девочка!) В то же время блеск в ее глазах отражался в глазах Маршалла, когда его взгляд систематически перемещался между ее набухшими сосками, стягивающими ее рубашку, постоянно растущим влажным пятном между ее ног., и ее собственное лицо, наполненное похотью.

«С самого начала, — мягко продолжил он, — мы делились всем, что у нас было. Никогда не имело значения, были ли мы в моей комнате или в его, какая бы у нас ни была одежда, игрушки, книги, музыка, что бы мы оба ни делали, все полностью делили. Зная, что ждет нас в будущем, если все пойдет по плану, наши родители полностью поддерживали наше поведение и поощряли его при каждой возможности.

Боже мой, Линда, если бы вы только знали, что это сделало с нами… как развитие и использование второй точки зрения могло дать нам такой экспоненциальный рост знаний и понимания. И, — его голос стал более глубоким, сексуальным, — по мере того, как мы становились старше, мы также получали экспоненциальное увеличение удовольствия в результате обмена. создать хаос своим идеальным молодым телом. Она сделала маленький глоток вина, чтобы намочить рот достаточно, чтобы заговорить.

«Итак, если я вас понимаю… вы не только хотите выставить меня напоказ своей подруге, пока делаете мне предложение.. Линда подвинула свой зад и снова устроилась у него на коленях. При этом ее серые шорты сдвинулись, а тонкая промежность сдвинулась в сторону. запах ее возбуждения и задавались вопросом, могут ли они тоже.

Ее сердце билось так быстро и так сильно, что она думала, что мальчики услышат его, и смущение сделало ее ярко-красной. Томас тихо прошептал ей на ухо. Не в силах больше говорить, горячая блондинка одобрительно кивнула. у нее перехватило дыхание, когда она почувствовала, как его пальцы переместились к ее бокам и схватили подол ее футболки.

Когда он начал медленно тянуть его вверх, Линда услышала глубокий стон, и именно тогда она поняла, что он исходил из глубины ее самой. «Теперь мы могли бы быть наедине, я сижу за тобой вот так…» Было ощущение, будто одеяло электричества покрыло ее плоть, каждый нерв взорвался, когда низ ее рубашки поднялся выше. «Конечно, — сказал он, — я мог чувствовать чудесные изгибы твоей груди, когда я поднимал твою футболку выше, и поверь мне, — его голос упал до еще более низкого тембра, который резонировал глубоко внутри молодой девушки, — там это невероятное удовольствие». Она почувствовала, как по пальцам каждой из его теплых рук провела по тонкому изгибу обеих ее маленьких упругих грудей, и подумала, что может достичь оргазма только от этого.

Его пальцы подняли ее рубашку еще выше. Она могла бы поклясться, что ее розово-розовые соски никогда не были тверже и длиннее, когда он подходил все ближе и ближе к тому, чтобы показать их своему другу. «Но поскольку Маршалл здесь и делится с нами этим, мы можем добавить его точку зрения к нашей.

Хотите узнать, как?» Его глубокий, сексуальный голос мягко лил слова ей на ухо, и она могла только стонать, полностью захваченная всей ситуацией. "Подними руки… медленно, детка… заставь его заработать… поиграй с этим." Она снова почувствовала электрический шторм, когда он горячо прошептал ей на ухо. «Смотри ему в глаза… дай ему понять, что ты смотришь прямо на него. Преврати его глаза в зеркало, детка… посмотри, что он увидит». Она громко ахнула, когда почувствовала, как воздух проходит по ее обнаженной плоти, еще до того, как осознала, что ее рубашка снова поднимается.

Она думала, что ее набухшие розовые соски взорвутся, когда они впервые в жизни будут показаны кому-то, кроме ее матери или врача. А потом она увидела огонь в глазах Маршалла. "О Боже!" Голос у него был хриплый, и его было трудно контролировать. «Боже мой, Томми… идеально… просто чертовски идеально!» Его зрачки быстро двигались между ее грудью, постоянно темнеющим мокрым пятном на ее трусиках и горящими глазами.

«Бля, сексуальная девушка…» Маршалл соскользнул со стула и пересек угол стола. Он поднял левую ногу Линды и сел лицом к горячей, задыхающейся паре прямо между ее вытянутыми конечностями, прежде чем поставить ее ногу обратно на стол снаружи своего правого бедра. Он сел прямо и наклонился достаточно близко, чтобы она почувствовала его горячее дыхание на своей сверхчувствительной плоти.

«Теперь твоя очередь быть честным со мной и Томми. Так что просто ответь на несколько вопросов, хорошо?» Она могла только кивнуть. — Но сначала, куколка, подними руки, чтобы твой жених снял с тебя рубашку. Когда позже ее спросили об этом конкретном моменте, Линда сказала, что она знала о золотом вечернем свете позднего лета, проникающем в окно и падающем на нее, придавая ее слегка загорелой коже красные блики.

Ни Маршалл, ни даже Томас, который так крепко ее держал. Она почувствовала, как время остановилось, когда ее разум собрал воедино все, что произошло с ней до этого самого момента. Она сразу поняла, что теперь она действительно отвечает за свое будущее.

Не перед кем было отвечать, кроме самой себя. Ее единственной мотивацией теперь был ее собственный выбор, и, не зная точно, как и почему, она инстинктивно знала, что выберет путь, который включает в себя этих двух молодых людей. Тогда и только тогда ее сознание снова включило ее новых компаньонов и ее непосредственные обстоятельства. Маршалл тяжело дышал, прямо на нижнюю часть ее груди, когда его глаза скользнули по ее груди и вверх к ее глазам, прежде чем посмотреть через ее плечо и прямо в глаза Томасу. Она увидела слабый намек на ухмылку на губах Маршалла, когда он уставился на своего ближайшего спутника.

Линда уже видела эту ухмылку раньше, и она знала, что она несет в себе ауру превосходства, и она поняла кое-что еще о двух мальчиках, и она обнаружила, что ее крошечная розовая щель снова начала наполняться соком. Следующее, что она вспомнила, это то, что Маршалл не просил ее поднять руки, он велел ей это сделать. Вибрации возобновились для неопытной восемнадцатилетней девушки, и, приняв решение следовать за этими молодыми людьми, она не делала ничего, чтобы каким-либо образом вмешиваться в то, куда вели ее тело и разум. Вспомнив совет Томаса «поиграй с ним», она медленно и чувственно подняла руки над головой. Но вместо того, чтобы держать их прямо над собой, она потянулась назад и обернула их вокруг шеи Томаса.

Она наклонилась к нему для еще одного обжигающего поцелуя, а затем тихо прошептала ему на ухо. — Скажи мне правду, Томас? Он кивнул, уткнувшись носом в ее шею. — Маршалл заставляет тебя сделать это, не так ли? Она чувствовала тепло его накормленной кожи. «Но все в порядке, верно? Я имею в виду, ты действительно хочешь сделать это для него, не так ли?» Он начал стонать, и его кожа начала гореть.

«Все в порядке, моя любовь, мой жених… Я выйду за тебя замуж… Я буду любить вас обоих». Линда повернулась к более низкому из двух молодых людей, альфа-самцу их маленькой стаи. Она подняла руки прямо над головой, и фейерверк начал взорваться за ее веками. Она посмотрела прямо в глаза Маршаллу.

Она видела то же, что и он: горячую студентку-блондинку, чьи идеальные сиськи демонстрировались ему его лучшим другом, женихом студентки. Она увидела, как он перевел взгляд на Томаса, и ухмылка появилась в обоих уголках его рта. «Давай, Томас… сними его». И теперь это была плоть Линды, которая была в огне, когда она чувствовала, как пальцы Томаса нежно скользят по выпуклости ее грудей, когда он поднимал рубашку. Но когда его длинные, мягкие большие пальцы начали обводить ее набухшие соски, руки Маршалла оттолкнули руки Томми.

Он улыбнулся своему другу. "Томми, я сказал тебе поднять, не так ли?" Линда почувствовала, как ее жених кивнул позади нее. Он продолжал поднимать ее рубашку выше, пока ее грудь не обнажилась, а лицо не скрылось за мягкой тканью. «Она твоя будущая жена, Томми… ты действительно должен спросить разрешения, прежде чем нападать на нее». «Уууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууу» она понимает, что плачущий звук, который она услышала, исходил из глубины ее горла, когда прикрытые губами зубы Маршалла мягко впились в ее правый сосок, прежде чем отпустить ее и всосать левый в свой рот.

Ее маленький, неинициированный секс судорожно реагировал на безумно приятный всплеск боли от ее сосков чуть ниже почти прозрачной ластовицы ее маленьких белых хлопчатобумажных трусиков от бикини. «О боже… Маршалл… никогда… ММММмммм…» — стон был ответом на его прикосновение языком к ее левому соску, пока его пальцы продолжали играть с ее правой грудью. Томас быстро снял футболку, и руки Линды снова опустились к ее бедрам. Наконец, он отпустил ее, всего в нескольких секундах от освобождения, в котором так отчаянно нуждалась Линда.

Она оглянулась и увидела, как он улыбается через плечо Томасу. «Конечно, поскольку она не будет моей женой, я не думаю, что мне нужно спрашивать разрешения». И еще раз, когда он продолжил, в ухмылке было больше, чем просто след чего-то большего. "Я, мальчик Томми?" Линда чувствовала Томаса Ф, когда Маршалл называл его «Томми-мальчик», и она чувствовала, как его член дергается под ее задницей, когда она сидела между его ног.

Затем она почувствовала, как он покачал головой в ответ. Маршалл перевел взгляд на нее, поймав огонь в ее ледяных голубых глазах. Обе руки были на ней, массируя ее твердые, вздернутые груди, дергая и пощипывая набухшие удлиненные соски. Его голос обжигал ее.

— И я не думаю, что мне нужно спрашивать твоего разрешения, не так ли, Линда? Молодой девушке пришлось так сильно сконцентрироваться. Маршалл продолжал свои манипуляции, и Линда была близка к кульминации. Наконец, она смогла сказать: «Если мой муж подумает, что… все это… uuuuunnnnngggghh…» Пальцы Маршалла вытянули оба ее розовых, опухших сосков одновременно »… все в порядке, тогда кто есть, кто есть, кто кто -то Я не согласен?" Как только она ответила, Маршалл убрал с нее руки, оставив ее такой разочарованной и такой беспомощной.

Прежде чем она успела спросить, Маршалл снова заговорил. «Помни, сексуальная девушка, ты должна быть абсолютно правдивой, мы говорим об остальной части твоей жизни. Поняла?» Она кивнула головой в знак подтверждения.

«Хорошо, куколка, извини, если один или два из этих вопросов немного неудобны, но мы должны спросить. Надеюсь, ты понимаешь». Она снова кивнула, и он посмотрел через ее плечо на своего приятеля, улыбнулся и начал.

«Мы оба сожалеем, Линда. Ты потеряла всю свою семью, верно?» Она кивнула головой. «Где-то месяц назад мои мама и папа. Это все, что там было». Томас переместился к ней на спину и обнял ее.

Маленькая блондинка улыбнулась и легонько поцеловала его. «Все в порядке, дорогая. Все кончено, они не страдали, и я рад этому». Маршал продолжил. — У тебя теперь есть деньги, да? Линда улыбнулась.

— Думаю, это относительно. Когда я закончу колледж или мне исполнится двадцать один год, я получу доступ к трастовому фонду. До тех пор я не страдаю. квартиру.Мне больше не нужна стипендия от гимнастики, поэтому я не знаю, останусь ли я в команде.Так что, да, для меня…Кажется, у меня есть деньги.Адвокат моего папы сказал в двадцать -один, у меня должно быть от 3 до 4 миллионов долларов».

Кровать Линды. «Вы первые люди, которым я когда-либо говорил это вслух! Я знаю, что для вас это звучит не очень, ребята, но для меня это пожизненная безопасность». «Значит, вы одна в этом мире и женщина со средствами», — резюмировала Маршалл ее ситуацию.

Он ухмыльнулся и пошел вперед. «Томми-мальчик, — она почувствовала, как его член снова дернулся, — тебе понравятся эти малышки. Такие симпатичные, брат мой». Его язык скользил по ее дерзкой молодой груди. «Представьте Настасью Кински в «Людях-кошках», чувак… идеальное фигуристое спортивное тело».

Линда таяла от похвалы. «Скажи нам, красотка, это идеальное маленькое тело не используется? Нетронуто?» Она хихикнула, просто немного нервничая. "Угу.

Я имею в виду, что у меня нет девственной плевы, но очень немногие гимнасты имеют ее. Но никакого секса. У меня было два свидания в старшей школе. У меня нет опыта, кроме моего воображения и эротической книжки, которая была у моей матери". Она повернула голову и улыбнулась будущему мужу, предлагая ему первый взгляд на свою полностью обнаженную грудь.

«Это было на ее родном языке, мой отец не мог его прочитать, но я мог читать достаточно, чтобы понять его, когда нашел его в ящике ее прикроватной тумбочки много лет назад». Она повернулась к Маршаллу. «Это называлось «Рогоносец». Я думаю, вы уже знаете, что это значит».

— Тебе понравилось? Книга? — спросил Маршалл, его глаза светились еще большим интересом. — Да, я говорила, — попыталась она смело сказать это, но на самом деле это был скорее тяжелый шепот. «Мой отец был тихим, но очень гордым человеком.

Он чувствовал, что несет ответственность за все, поэтому имел право принимать все решения самостоятельно. Мужчина… муж в книге… наслаждался унижением. Я могу понять, почему моя мать хранила его. Я мог бы сказать, что ее возбудило.

— А тебя? — спросил Маршалл. — Книга тебя тоже возбудила? Линда кивнула, ее дыхание участилось и стало медленнее. — Расскажи нам, что тебе в ней понравилось, сексуальная девушка.

«Жена, унижающая своего мужа, — это то, что я считаю самой горячей частью. Я воображала, что это была я, — голос ее был как у незнакомца, — и мне это очень, очень нравилось. Единственным моим недостатком было просмотр веб-сайтов и чтение историй в Интернете об этом. Я чувствовала, что это… придавало сил».

Линда не могла поверить, насколько горячий пот струился по ее телу, капал с груди и скользил вниз по подтянутому, подтянутому животу. «Похоже, ты сорвал джек-пот, мальчик Томми., — голос Маршалла заставлял плоть двигаться против плоти. В третий раз, когда она почувствовала движение его члена в ответ на это прозвище, все сомнения исчезли. — Я ценю, что ты такая честная, сексуальная девушка; Я знаю, что Томас тоже.

Еще один вопрос, а затем вы можете задать еще, хорошо? Линда кивнула, уже формируя в голове свои вопросы. «Почему мы? Почему сейчас? Нам нужно услышать это в ваших собственных словах. Она повернулась и поцеловала Томаса с таким жаром, который растопил бы низшего человека. Затем, повернувшись лицом, она поцеловала Маршалла с еще большей страстью.

время так правильно. Мне нужно заботиться только о себе и о вас двоих. Я был так осторожен всю свою жизнь, и теперь я могу быть намного больше. Но, — Линда взяла руку Маршалла и снова положила ее себе на грудь, — у меня есть несколько вопросов, которые мне нужно задать, прежде чем мы пойдем дальше.

— Маршалл, почему я выхожу замуж за Томаса? Почему не ты?» Глаза Маршалла загорелись восторгом. «Мысль, безусловно, интригует, сексуальная девушка. Он очень удачливый человек.

Но правда в том, что даже если бы я хотел, я уже помолвлен. Не могу дождаться, когда ты с ней познакомишься, — он улыбнулся с глубокой теплотой. — Так что мне приятно доставить тебе удовольствие другим способом.

Что еще?» «Почему член моего жениха, кажется, растет, когда ты называешь его «Томми-мальчик»?» Линда наблюдала, как глаза Маршалла переместились за ее спиной к его самому старому другу, когда они наполнились теплом и любовью. И затем, еще раз, она увидела ухмылку в уголках его рта как раз перед тем, как он заговорил. «Я думаю, ты знаешь почему», он слегка усмехнулся.

Я выхожу замуж. Ее кожа горела, пока она ждала ответа, волны электрического тока скользили по ее влажной, напитанной коже. Она чувствовала, как твердый пенис ее жениха пульсирует на ней сквозь мягкую серую ткань ее спортивных шорт. и ее крошечные хлопчатобумажные трусики бикини, пока они ждали вместе.Маршалл наклонился чуть ближе и снова улыбнулся.Его пальцы медленно скользнули от ее скользкой груди и скользнули вниз по ее точеному животу, пока они не затанцевали на мягкой серой ткани и не остановились между ее ног Левой рукой он потянул промежность спортивных шорт в сторону.

И затем медленно и очень осторожно он поднял влажную, прозрачную ластовицу ее трусиков вверх и в сторону от ее гладкого безволосого холмика к ее припухшим губам. Она не знала, как ей удавалось дышать. Он посмотрел на своего друга.

«Что я делаю, братан, так это стягиваю ее шорты и трусики в сторону, чтобы я мог видеть, теряет ли она крем для маленькой девочки, когда я отвечаю на ее вопрос. Я уже знаю, что ты потеряешь сок для маленького мальчика». Она никогда не чувствовала ничего подобного, быть настолько разоблаченной, настолько использованной, что это превзошло все, что она могла себе представить раньше. «Итак, ответ, который вы и ожидаете услышать, таков: это возбуждает его, это то, как я его называю, когда использую его. Его рот и да, его прекрасная, крепкая задница».

Вот оно, открытое и всеми признанное. (продолжение следует)..