Только на одну ночь

Только на одну ночь они предостерегают от ветра.…

🕑 35 минут минут межрасовый Истории

Он выглянул в переднее окно машины, наблюдая за дождем и задумавшись. «Я до сих пор люблю тебя», - сказал он. «Я просто не могу сказать, что я влюблен в тебя». С другой стороны, она наблюдала за ним, не обращая внимания ни на что в этом мире. Она не могла вспомнить, что не любила его.

Несмотря на себя, она все еще сделала. "Что это значит? Ты влюблен в нее?" «Черт возьми, Наоми», - воскликнул он разочарованно, сильно ударяя ладонью по рулю. Он терял терпение с ней. «Я не думаю, что нам нужно говорить о ней. Она не имеет к нам никакого отношения».

«Тогда о чем нам говорить», - прошептала она, ее голос был густым, низким и напряженным от тяжести ее эмоций. «Вы бы подумали, что она ваша жена, как вы ее защищаете. Очевидно, вы говорите с ней обо мне.

Она знает обо мне все. Почему я не знаю, чего хочет мой муж больше, чем его семья? Я заслуживаю того, чтобы знать «. Его челюсти были крепко сжаты, а мышцы в виске пульсировали.

Раньше она думала, что это так сексуально. Когда она была моложе, она нежно целовала его там. Она слегка шептала ему на ухо, чтобы успокоить его.

Тогда она сделает это лучше, позволив ему использовать свое тело так, как ему нравится, пока он не будет полностью насыщен. Теперь это только заставило ее погрузиться глубже в грусть. Ее муж отпрянул от ее прикосновения. «Полагаю, мне лучше уйти», - сказала она, держа ручку двери.

Слезы текли по ее щекам и капали с ее подбородка, окрашивая шелковую блузку, которую она носила. Она сделает все, чтобы он попросил ее остаться, или просто услышал, как он сказал, что увидится с ней позже. Наконец он повернулся к ней, подняв одну бровь. «Пожалуйста, сделайте. Мне нужно в офис».

Он выпустил дверные замки. Звук, казалось, эхом разносился по маленькой машине. Для нее это было громче, чем даже дождь снаружи.

Она была уволена. Она открыла дверь и выбросила ноги из машины. Стоя на тротуаре, она наблюдала, как «Мерседес-купе» отъезжает от обочины и теряется в пробке.

Ее муж даже не подумал спросить, нужно ли ей ехать домой или когда ее машины не будет в магазине. Томас держал дверь лифта открытой для нее, когда она подошла. Он думал, что она одна из самых сексуальных прогулок.

Он почувствовал необычный порыв волнения от возможности остаться наедине с ней в таком замкнутом пространстве. Он был рад, что решил воспользоваться общим лифтом и не выбрал частные сегодня утром. Он должен был позаботиться о некоторых незаконченных делах, прежде чем закрыться в своем собственном офисе. Увидеть Наоми было дополнительным плюсом.

Она всегда была глотком свежего воздуха, всегда улыбалась, всегда прекрасна для него. Он часто искал ее во время своих редких туров по офису, небрежно поглядывая на нее, пока она работала. Самоизбранный наставник, хотя и косвенно, внимательно следил за ее прогрессом. Томас хотел вывести ее из посредничества и подтолкнуть к судебному процессу. У нее была ловкость для этого.

Наоми просто еще этого не знала. Он гордился ее успехами. Она была умной женщиной. Он уважал это. «Ты промок», - нехарактерно поддразнил он, заметив твердые соски под явным кружевом, обтянутым шелком.

Не раз он обнаруживал, насколько удивительным было ее тело. Это никогда не было так очевидно, как сейчас. Ее юбка крепко обнимала ее изгибы, совсем не слишком узкие или целеустремленные, но все же наводящие на размышления. Сразу же он пожалел, куда его отвел разум.

Наоми улыбнулась ему в ответ и пожелала доброго утра. Улыбка не достигла ее глаз, хотя. Томас мог сказать, что она плакала, хотя ее лицо было влажным от дождя. В этих сияющих карие глаза не было блеска.

Обычно ее густые вьющиеся локоны свободно падали ей на плечи. Это добавило к мягкому женственному краю, который она прекрасно сочетала с ее профессиональной манерой. Это определенно ему понравилось. Теперь ее вороньи волосы были собраны в резкую пучок на затылке. Ее золотисто-коричневой коже не хватало нормального шипучего свечения.

Наоми выглядела худее с тех пор, как виделась в последний раз, и это было очевидно по ее лицу. Что-то сжалось вокруг его сердца. «С тобой все в порядке», - спросил он твердым, но успокаивающим голосом. «Конечно, мистер Элдеман», - ответила она вежливо.

В ее голосе было немного больше силы, но он не был одурачен. Она умело села в свой костюм, измученный, никогда не роняя свою стильную кожаную сумку. «Я думал, что мы это уладили в прошлый раз, когда мы говорили».

Тон его голоса заставил Наоми взглянуть вверх. Вот оно, подумал он. Жизнь вернулась в ее глаза, хотя и не совсем в полную силу. «Извините», - сказала она в замешательстве. Не часто старший партнер юридической фирмы обращался к вам по личным соображениям.

С кем-то в ее положении было редко разговаривать напрямую. Наоми знала, что она была одной из немногих на своем уровне, кто имел возможность работать напрямую с Томасом Элдеманом не один, а пару раз. Это было заметное достижение. Она знала, что он был более случайным, чем старшие партнеры, особенно особенно дружелюбным к ней, по крайней мере, в присутствии немногих.

Однако она не хотела такого внимания. Она не хотела, чтобы он думал, что ее личная жизнь вышла из-под контроля или что она плакала в стрессе. "Вы не помните." Наоми просто посмотрела на него, отчаянно пытаясь вспомнить, о чем он говорил.

Она была приверженцем деталей, обычно ловила вещи, которые пропускали другие. Это умение удвоилось, когда дело дошло до людей. Он снова улыбнулся, любя тот факт, что она встретила его взгляд прямо и немигающим. Однако выражение ее лица отдавало ее. «Я сказал тебе называть меня Томас».

«О,» она улыбнулась той теплой сладкой улыбкой, которую он вспомнил. Это был тот, кто первым привлек его внимание, тот, который разоружил противника во время переговоров и заставил их постоянно недооценивать ее. Это было не совсем отражено в ее глазах, но ближе, чем в прошлом. "Прости. Томас." Она перевела взгляд на пол.

"Наоми", спросил он. Она посмотрела вверх. То, как он произносил ее имя, было ей незнакомо. Он привлек и удерживал ее внимание прежде своей интимностью и самобытностью. Никто не сказал ее имя, как он.

Она не могла вспомнить, когда в последний раз ее муж произносил ее полное имя. Он просто назвал ее Нет, как и многие другие. Она ненавидела это. Одним плавным движением, которое казалось слишком грациозным для человека его роста, Томас встал перед ней и нажал кнопку, чтобы остановить лифт. Он пронзил ее своими стальными серыми глазами.

Он мог видеть, как ее грудь поднимается чуть выше, когда она пытается контролировать свое дыхание. Не было никакого желания смущать ее, просто чтобы дать ей понять, насколько он серьезен. «Наоми», - снова спросил он, - «Что случилось?» Когда прозвучал сигнал тревоги, Наоми слегка подскочила.

Глаза Томаса никогда не покидали ее. "Есть проблема?" раздраженный голос раздался через динамик. Черт, Томас почти забыл о безопасности в лифтах. Он знал, где находится камера, но не удосужился признать это. Он просто расположился между ней и ней.

«Это Томас Элдеман. Я остановил лифт». Это была скорее подразумеваемая команда, нежели простое утверждение, резко контрастирующее с тем, как он только что говорил с Наоми.

«Сэр, дайте нам знать, если вам понадобится дополнительная помощь». Тревога была отключена. Томас целенаправленно тихо держал голос.

«Вы можете сказать мне сейчас или вы можете сказать мне позже. Я честно хочу знать. Вы являетесь частью моей команды, поэтому под моим присмотром ". Группа вокруг его сердца немного ослабла, когда он увидел, как она расслабила плечи.

Наоми почувствовала связь между собой и ним, когда они работали вместе раньше. Было что-то в том, как он смотрел на нее. Поначалу это нервировало.

Однако были времена, когда она искала это для уверенности. Томас, очевидно, ценил ее как профессионала и давал понять тем, с кем она работала. Это было ожидаемое проявление ревности от ее сверстников. Ее спросила в упор соперница, которая трахалась с ней.

В конце концов, она рассеялась, по крайней мере, на ее лице. работая с ним, она получила значительное повышение заработной платы с небольшими фанфарами и независимо передавала дела, которые имели больший вес. Однако во время их первой встречи она была лишь одной из трех помощников. Команда посредников редко бродила за пределами их области, однако в особых случаях они были вызваны для совета.

Клиент с большими деньгами изначально хотел объединить свой бизнес с конкурирующей компанией. Внезапно возникли проблемы с другой стороны. Они останавливались, это было очевидно. Почему не было так очевидно.

Это слияние принесет фирме много текущих и будущих денег. Присоединившись к одному сеансу, Наоми заметила реакцию противостоящего члена команды. Скажите сказочные признаки того, что вещи были не только опущены, но и преднамеренно скрыты. Она задала вопрос о значении человека в данной ситуации. Ее любопытство привело к одному за другим.

Она была отличным исследователем, нашла нужных людей, чтобы ответить на правильные вопросы. После того, как Наоми представила свои открытия одному из наиболее доступных клиентов, она была расстроена, что это, казалось, было проигнорировано. Она чувствовала, что это имеет большое значение. Увидев отверстие, она заговорила. Каждый глаз за столом повернулся к ней.

Она держалась быстро, задавая несколько острых вопросов. Отсутствие ответов сделало очевидным, куда она ведет. Оппозиционный совет попытался дискредитировать ее, кем именно была Наоми.

Один из ключевых игроков яростно дал понять, что они не ответили ей. Другой действительно поднялся со своего места, возмущенный и показывающий, что они все уходят. Именно тогда Томас Элдеман выступил впервые за все время переговоров. Он обратил свое внимание непосредственно на владельца компании. «Мистер Харристон, если ваша наемная помощь закончится, позируя, мы сможем приступить к делу.

Ваш первый шаг, конечно, будет сказать вашей пиявке сесть и заткнуться. На самом деле, он может захотеть иди и положи его карточку ассоциации адвокатов на стол. Я планирую взять это, прежде чем я закончу здесь, вместе с несколькими другими.

" Очевидно, Томас тоже кое-что задумал, но ему не хватало нескольких кусочков головоломки. Это были произведения, в которых Наоми была обнаружена из чистого любопытства. Картина была больше, чем могла представить Наоми. С того момента, когда Наоми вызвали, она могла попросить своего помощника, если это будет необходимо. Томас включил ее на первом этаже нескольких ситуаций.

Он не сказал, почему она присутствовала, и никто на собраниях не усомнился в этом. Иногда она сама задавалась вопросом, почему ее присутствие было запрошено. Он часто спрашивал ее мнение или ему доставляли файлы с простой запиской.

Было несколько раз, когда он просил ее прийти к нему в офис. За закрытыми дверями он был теплым и часто обаятельным. Иногда он делал побочное замечание, которое мешало ей не смеяться. Бизнес, однако, был бизнесом.

Его глаза затвердевали, и иногда он был чрезвычайно тупым. Наоми будет твердо стоять и продолжать, отказываясь быть легко запуганным. Однажды он успокоился со странным выражением лица.

Наоми не могла сказать, о чем он думал. Затем из ниоткуда он сказал ей, что ее муж был счастливчиком. Внезапные повороты в его поведении могут вызвать у человека кнут. Затем все изменилось. Он уехал за границу для клиента, или так, по слухам.

Это было так внезапно. Через месяц он вернулся и ей показалось, что он ее вообще не знал. Теперь она стояла перед ним на грани срыва, держась за нитку. Работа была единственным выходом из ее жизни. Здесь ее разум был занят, точен и сосредоточен.

Она была Наоми Митчелл, ученица третьего курса. Теперь казалось, что два мира рушатся вместе. «Наоми», снова спросил он.

"Это посредничество Стэнли Харт?" "Нет", сказала она. «Это по графику и идет хорошо. Я думаю, что к концу рабочего дня в следующую среду обо всем нужно позаботиться». Почему он будет беспокоиться о такой незначительной ситуации, подумала она. «Ты хорош в том, что делаешь», - заверил он, борясь с желанием прикоснуться к ней.

"Вы знаете, что не так ли?" Она была шокирована тем, что он сказал это. Это было абсолютно неожиданно. Он продолжал исследовать ее глазами. «Это личное», наконец сказала она.

"Муж", спросил он. Ей не нужно было отвечать. Ее глаза отдали ее. Он обернулся и протянул руку, чтобы нажать кнопку.

Лифт слегка вздрогнул и начал подниматься. Он говорил как раз перед тем, как открылись двери лифта. «Я был бы признателен, если бы вы зашли в мой офис сегодня вечером, прежде чем уйти». Затем он вышел на бухгалтерию. Дверь закрылась, прежде чем она смогла ответить.

С другой стороны, она знала, что это не просьба. Это встревожило ее. Тем не менее, он сказал, что она делает хорошую работу.

Может быть, что-то положительное выйдет из сегодняшнего дня. Когда она достигла своего пола, она сказала себе взять его вместе. Когда дверь открылась, она глубоко вздохнула и шагнула вперед.

«Доброе утро, Наоми», - поприветствовал ее улыбающийся партнер. "Доброе утро", Наоми улыбнулась и начала свой день. - Ну, я действительно ценю эту маму, - сказала Наоми в свою камеру. «Вы знаете, что вам не нужно хранить их на все выходные».

Попытка убедить ее мать бросить двух ее дочерей в субботу была пустой тратой времени. Ее мать решила, что ее единственному ребенку нужен перерыв. Она ненавидела мужа Наоми. С самого первого дня она чувствовала, что он эгоистичен и не достоин ее единственного ребенка. Мать Наоми хотела, чтобы она пошла в спа или пообщалась с подружками.

По сути, она просто хотела, чтобы Наоми сконцентрировалась на себе ради разнообразия. Чего она не знала, так это того, что без ее детей Наоми была потеряна. У нее не было друзей, и ей некуда было идти домой.

«Что ты имеешь в виду, что она не подпишет бумаги», - раздался голос Томаса. Секретаря Томаса не было за ее столом. Что-то, что Наоми нашла необычным.

Томас прославился тем, что работал с людьми поздно. Ходили слухи, что он на самом деле спал в офисе. Тем не менее, стол его секретаря был опрятным, и казалось, что она ушла на вечер. Однако, когда Наоми прошла мимо двойных дверей своего кабинета, гнев в его голосе заставил ее задуматься.

Она подумала об отступлении. Ранее сегодня она слышала, что он уволил двух человек на бухгалтерии. Было сказано, что Томас фактически взял один за воротник и бросил его в лифт. Наоми не могла представить, что Томас слишком профессионален для такого поведения.

Прямо сейчас тон его голоса заставил ее задуматься. Он определенно был достаточно силен, чтобы сделать это. Его глаза сразу же поймали ее и заморозили на месте.

«Скажи ей, что у меня нет желания говорить с ней, подписывать документы, или я откажусь от предложения, и она сможет помочь себе. Я закончила». С этим он повесил трубку.

Он глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух. "Наоми", сказал он. Еще раз его голос был нежным. Он проверил свои часы.

"Я голоден." Он улыбнулся. Видишь, хлыст Наоми сразу поняла, что имеет дело с очаровательным мистером Элдеманом по широкой улыбке, которую он так открыто показал. Из того, что она слышала о его отце, они тоже разделяли ту же улыбку и красивые глаза. Его отец был агрессивным, легендарным адвокатом и легендарным любовником.

Он улыбался, и женщины сразу бросали трусики. Они просто упадут. Вы бы не знали, что вас поразило. Или так история идет.

Томас, хотя и сам по себе легендарный в отношении практики, был либо очень нравственным, либо неторопливым. Он был действительно красивым мужчиной. На высоте более шести футов он был больше, чем просто немного в форме. Из-за того, как его индивидуальные костюмы идеально вписывались в его фигуру, из-за того, что его широкие плечи спускались к конической талии, и из-за того, как мало она выглядела из его узкой задницы, он был идеален.

Со своим рабочим графиком Наоми удивлялась, как в мире он нашел время для тренировок. Его челюсть была сильной, нос прямой и губы… В течение долгих одиноких ночей ее мечты дрейфовали к нему. Наоми облизнула собственные сочные губы. Она не могла вспомнить, когда ее в последний раз целовали. Раньше она думала, что ее муж был лучшим целователем в мире, хотя на самом деле он не был таким без ума от этого.

Боль в ее груди возвращалась; через несколько минут она начнет чувствовать, что не может дышать. Ее брак рухнул в никуда прямо перед ее глазами. Томас был сразу перед ней. Он наблюдал за игрой эмоций на ее лице. Сначала она определенно смотрела на него с игривым выражением лица и сексуальной полуулыбкой.

Затем она облизала губы с мечтательным взглядом в глазах, прямо перед тем, как она разбилась перед ним. Он обнял ее сильными руками и притянул ее тело к себе. Сначала Наоми попыталась отстраниться. Там не было никакого отрицания, хотя; это было именно то, что ей нужно. Как только она оказалась в безопасности его рук, она развалилась.

Она плакала так, будто не плакала раньше, даже своей обеспокоенной матери или изменяющего мужа. В уединении своей комнаты она даже не могла по-настоящему отпустить. Страх того, что дети услышат и расстроятся, заставил ее положить лицо в подушку и попытаться ее контролировать.

С твердыми руками Томаса на спине и его успокаивающим голосом на ухе, Наоми просто отпустила. Ворота открылись, и все протекло. Она цеплялась за Томаса. В его руках она нашла утешение. Томас не услышит об этом.

То, что Наоми даже подумала о том, чтобы взять такси домой, обидело его нежно. Оказавшись в машине, он без проблем убедил ее прийти выпить с ним и, возможно, немного еды. На самом деле он был честен, когда признался, что голоден. Наоми пришлось признать, что она тоже была голодна. В последнее время она забыла поесть.

Он велел своему водителю отвезти их в Ренессанс. Она была впечатлена, но не ожидала не меньшего от него. «Они служат отличным дворником», - прошептал он ей на ухо. - «Итак, - поддразнила Наоми, - это был отпуск». «Я бы так не назвал», - вернулся Томас, кладя салфетку на тарелку.

«Это было больше похоже на медленный изнурительный спуск в ад». Они доверились друг другу, обнажая все унижения своих ныне несуществующих союзов. Или, по крайней мере, Наоми обнажилась и взяла подробности, которыми он хотел поделиться.

«Ну, - призналась она, - ты действительно сделал это честно. Действительно, трудно было спланировать время, когда ты вдвоем оторвался от работы». «Люди растут друг от друга», добавил он. "Бывает." "Больно", прошептала она.

Он поправил рукав на одном запястье. Наоми восхищалась тонким стилем его серебряных запонок. Он снова расслабился в удобной коже будки, пока официант взял их тарелки. «Да, - глубоко выдохнул он, - поначалу больно.

Время лечит… помогают и другие вещи». Он поднял свой стакан жидкости янтарного цвета, прежде чем выпить. Она подняла свою и сделала то же самое. Затем она чуть не задохнулась.

Она заказала скотч, потому что он заказал скотч. Как бы ей ни хотелось, чтобы она не смогла к этому привыкнуть, она никогда не будет пьющей. Томас рассмеялся.

«Не смешно», - ответила она, пытаясь подавить собственное хихиканье. «Вы должны смеяться чаще». «Почему», спросил он с удивлением. Она расправила плечи. "Томас, ты когда-нибудь был полностью расслаблен?" «Я не уверен, что знаю, что ты имеешь в виду Наоми».

«Вот он снова идет с моим именем», - подумала Наоми, наслаждаясь тем же. На этот раз она сделала небольшой глоток напитка и стала более успешной. Если она закончила это, она определенно не собиралась просить другого. Это сделало бы три.

Она уже чувствовала себя довольно тепло. «Ты всегда такой… свежий». Он вопросительно поднял одну бровь. "Crisp?" У него есть то, что происходит с твоими трусиками.

«Ты всегда такой профессионал, никогда не морщинистый. Вот он, по крайней мере, когда я ложился спать, и ты даже не расстегнул галстук. Ты всегда такой же крутой, как и всегда. Ты никогда не беспокоился. т пот.

Могу поспорить, что у тебя даже нет кольца вокруг воротника. Томас снова улыбнулся этой улыбке. Наоми задавалась вопросом, каково было бы, чтобы он был горячим и потным, обнаженным на ее коже. Он так хорошо пах, когда она была в его объятиях раньше Его руки так приятно потирали ее спину.

Они чувствовали себя… способными… многообещающими… безопасными. Она годами не чувствовала себя в безопасности. Томас какое-то время наблюдал за ней, его улыбка медленно исчезала, как старая боль вышла на передний план. Эта боль продолжала нарастать с каждой улыбкой, каждым взглядом… ее. Он хотел, чтобы она обнимала ее, чувствовала тепло ее тела… чтобы медленно заниматься с ней любовью.

Ответственный взрослый в нем знал, что сейчас она хрупкая, нуждается в его дружбе и защите. Тем не менее, человек в нем хотел ползти в ее объятиях, найти свой путь глубоко в ее теле и потерять себя. Может, она хотела потерять и сама? Они продолжали просто смотреть друг на друга. Каждый видел другого таким, каким он был на самом деле - просто мужчиной и просто женщиной, оба слабыми в своем собственном ау. «Поверь мне, - сказал он тихим голосом, и только для нее, - меня это беспокоит».

Он наклонился. «На самом деле, я обеспокоен прямо сейчас». Томас смотрел на ее лицо, пытаясь оценить ее реакцию.

Надеясь. Внезапно она выглядела так невинно, сидя напротив него, ее карие глаза, похожие на лань, опускались на ее руки, когда они играли с хрустальным стеклом. Когда она осмелилась взглянуть вверх, это было сквозь длинные черные ресницы.

"Ты?" Он протянул руку и взял ее маленькие, нежные руки в свои. "Да, я." Ей нравились его руки. Пальцы у него были длинные, ногти красиво подстрижены. Его кожа не была грубой от труда, ни мягкой, ни женственной. Его ладони намекали на его жесткую силу.

Ее руки выглядели потрясающе в его. «Наоми, останься со мной», - спросил он. "Останьтесь со мной на эту ночь?" Он не просил женщину о сексе с тех пор, как учился в школе-интернате. Было предложено, предполагалось и было принято. Никогда он не умолял об этом.

Но он хотел ее. Томас хотел, чтобы она сдалась ему, даже если бы это было только на одну ночь. "Где?" спросила она нервно. "Мое место", сказал он. "Вот." "Ты живешь здесь?" она сомневалась в неверии.

«У меня тоже проблемы с возвращением домой», - подумал он. Они смотрели друг на друга еще мгновение. Томас слегка улыбнулся ей, убрал руки и поправил пиджак.

Он осушил свой стакан, затем схватил ее и тоже осушил. Когда он встал рядом со столом, он предложил ей свою руку. "Это твой консультант по вызову." После короткого момента, который, казалось, навсегда простирался на Томаса, она положила руку ему на плечо и встала, глядя ему в глаза.

Серый цвет стал мягче, кружась от эмоций. Это была та же самая эмоция, кружащаяся внутри нее, пробуждающая то давно забытое чувство в яме ее живота - тоска. "Я хочу остаться." - Наоми смотрела, как он обходит элегантный номер. Здесь она была в пентхаусе в «Ренессансе» с кем-то, кто вскоре должен был стать одним из самых достойных холостяков в городе, не говоря уже о том, что чертовски сексуально. Невероятно.

Внезапно она почувствовала себя подавленной даже мыслью о том, что должно было случиться с этим человеком. В этот момент он снял пиджак и положил его на кожаное кресло. Он ослабил галстук и позволил ему упасть на грудь.

Он расстегнул пуговицы своей белой классической рубашки и вытащил ее из штанов. Он повернулся к ней, снял запонки и усадил их на боковой столик. «Теперь ты здесь, советник», - поддразнил Томас, пробираясь туда, где она застыла. Он поднял руку, прося ее пиджак и кошелек, бросая его в кресло дивана. «Мы не будем делать ничего, что вы не хотите делать», - сказал он ей, осторожно поднимая ее подбородок пальцем.

«Я был бы доволен, просто обняв тебя». Томас не осознавал, что на самом деле имел в виду то, что говорил, пока не услышал собственный голос. Когда она посмотрела в его серые глаза, она поняла, что он говорит ей правду.

Когда он опустил голову к ней, она встретила его на полпути. Сначала его поцелуй был нежным и скромным. Сочные губы Наоми были настолько мягкими и сладкими для Томаса, что, когда она разделила их, чтобы принять его, он не мог не исследовать.

Приготовившись к поцелую, который так прекрасно прозвучал, Наоми наклонилась к нему, неосознанно наслаждаясь игрой своего языка. Томас отстранился первым, улыбаясь ей. Одной рукой он сплел ее пальцы своими и осторожно повел ее в спальню. После того как Наоми привела к большой кровати, она села. Ее сердце билось так громко, что она была уверена, что он тоже это слышал.

Это должно было случиться; она собиралась сделать это. Тем не менее, она все еще не могла поверить в это. Когда он опустился перед ней на колени, у нее перехватило дыхание. В приглушенном свете комнаты его глаза казались темнее, но не менее напряженными. Ее размер увеличился, когда он стянул с себя рубашку и позволил ей соскользнуть на пол.

Наоми наблюдала за игрой мускулов на его груди и руках, когда он двигался. Она правильно предположила; он был еще более удивительным под одеждой, каждый мускул точил совершенство. Томас наклонился и снял туфли на каблуках.

Он провел ладонями по ее ногам, подтянул юбку вверх, когда они скользили по ее твердым бедрам. У нее были стройные ноги; ему понравилось это. "Ложись", прошептал он хрипло.

Наоми откинулась назад и закрыла глаза. О Боже, подумала она. Ей не нужно было чувствовать себя виноватой. В конце концов, ее муж солгал и оставил ее ради другой женщины.

Она заслужила это, или она так рассуждала. Томас зацепил его руку за пояс ее колготок и стянул их вниз с ее ног и с пальцев на ногах. Затем его руки медленно вернулись к ее ногам, наслаждаясь ощущением ее кожи. На ее бедрах он развел руками внутрь.

Его большие пальцы скользнули под ногу ее трусиков и пробежали по губам ее нижнего края. Когда его большие пальцы манипулировали областью, он мог чувствовать ее гладкость. Он купал в ней свою цифру и делал ее чувствительный кусок еще более твердым. Наоми застонала и выгнула спину.

Звук ее удовольствия, казалось, отразился на его теле, вплоть до кончика его члена. Томас боролся с желанием оторвать тонкий кружевной материал между ее бедер и привязать к ее клитору. Терпение, он закрыл глаза и прошептал про себя. Он имел и хотел всю ночь наслаждаться ее прекрасным телом. Он убрал свои руки.

Глаза Наоми тут же открылись. «Садись», приказал он. Она встала, опираясь на свои руки и глядя на него в тумане смятения. На секунду она на самом деле боялась, что, возможно, он передумал.

Сила в его глазах пылала. "Сними свою рубашку." Очевидный контроль в его голосе загипнотизировал ее еще больше. Наоми выпрямилась и повиновалась, натягивая шелковый топ поверх головы.

Как будто в трансе, когда он велел ей снять бюстгальтер, она просто без колебаний и без дальнейших размышлений. Однако внезапное хищническое изменение его лица, включая потемнение его серых глаз, сделало ее чашку ее собственной грудью; ее руки едва ли могли покрыть их полноту. Легким движением он покачал головой: нет. Что-то захлестнуло Наоми, и она опустила руки на бок.

Ее дыхание увеличилось, а грудь поднималась и опускалась. Она начала немного дрожать, но это было не от страха. Это было от ожидания.

Поднявшись, расстегнув брюки и сняв остатки одежды, Томас Элдельман встал перед ней совершенно голым. Во всяком случае, он больше не был молодым человеком. В молодости он был естественным спортсменом.

Всегда великий конкурент во всех отношениях, в тридцатые годы он соблюдал свой стандарт физических упражнений и диеты. Сейчас, когда ему было за 40, он не собирался просто отпускать себя. Его тело было прекрасно в каждой детали.

Она проследовала по центру от его груди до секционированных мышц живота. Детали на его бедрах, где мышцы его талии отделялись от верхней части ноги, словно перевернутая буква «у», изгибаясь в паху, были впечатляющими. О, ничто не было так прекрасно, как великолепный придаток, который вырвался наружу из его границ, твердый, как сталь и не извиняющийся, направленный вверх.

Выражение одобрения в ее глазах только добавило к его желанию. "Сползай дальше на кровать." Наоми пыталась контролировать ее дыхание, теперь он удалял единственное, что отделяло их тела. Открыв ей ноги своими руками, он сжал ее внутреннюю поверхность бедер.

Еще раз его большие пальцы пробежали по ее голой щели, разделяя ее губы. Ее тело напряглось. «Поверь мне», прошептал он, глядя ей в глаза. "У меня есть ты." Теперь она почувствовала его вес на кровати и протянула руки к его гладким темным волосам.

«Я никогда не был с другим мужчиной, кроме моего мужа Томаса». Томас улыбнулся ей самодовольной улыбкой, а затем опустил голову, облизывая ее языком от тонкого куска кожи прямо под ее отверстием до кончика клитора. Какие бы сомнения у Наоми не возникало у нее в голове, ее тело рассеялось, и она потеряла всю силу разума. Томас держал ее круглую задницу на ладони, когда он сжал ее щеки и прижался лицом к ней. Его язык был как волшебство.

Он двигался медленно и быстро, вверх и вниз, вокруг и вокруг нервного центра ее тела. Иногда он останавливался на месте достаточно долго, чтобы привести ее к взрыву. Затем он отступал, трахая ее своим языком и вызывая у нее спазм. Когда он сильно сосал ее клитор, глубоко вдавливая в нее два пальца и трахая ее ими, Наоми вскрикнула. Чувство усиливалось умелым использованием его зубов.

Что-то мощное свернулось внутри нее и заставило ее попытаться отогнать его голову. Она потянула его за волосы. Он крепко держал ее за талию, не давая ей ускользнуть.

Наоми не могла контролировать громкость своих криков. Никогда еще она не чувствовала ничего подобного. Это было слишком много. Ее ноги дрожали, и ее задница поднялась с кровати. В тот момент, когда она была уверена, что не сможет больше терпеть, он просто согнул палец и коснулся особого места, о котором она даже не подозревала.

Он глубоко потянул ее клитор и потрогал его кончиком языка. Катушка подпружинена. Как будто вся комната дрожала. Все ее тело стало спастическим. Томас улыбнулся, удовлетворенный тем, что она, очевидно, испытала что-то новое, когда он пробирался к ее телу.

Ее выздоровление было медленным, и он успокоил ее своими словами и поцелуями. Это было так, как он себе представлял. Тело Наоми было удивительным в его руках, таким мягким и упругим во всех нужных местах. Ее полные бедра изогнулись в небольшую талию.

Он знал, что у нее двое детей, но с трудом различил, глядя на ее тугой животик, опуская язык в нее. Он поцеловал ее там и позволил своему языку привести к подъему ее груди. Ареолы ее груди были темными. Ее соски были похожи на восхитительные маленькие камешки на его языке, когда он нетерпеливо засасывал их между зубами. Все еще чувствуя аффекты ее кульминации, Наоми застонала.

Ее соски всегда были такими чувствительными. Прямо сейчас все ее тело казалось особенно чувствительным. Томас не всегда был нежным.

Он оба успокоился и создал сладкую ноющую боль. Эта чудесная смесь боли и удовольствия оставила ее затаившую дыхание бессмысленную чепуху. Он укусил и сосал. Она откинула голову назад, оставив ему полный доступ.

К тому времени, когда он взял ее губы, она была так же голодна, как и он. Вкус ее на губах и языке был опьяняющим. Это заставило ее жаждать его еще больше. "Ты в порядке?" его шелковистый голос прошептал ей на ухо. Теперь она могла чувствовать его сильно и горячо в животе, его член чувствовал себя больше, чем он выглядел раньше.

Томас приспособился, а затем провел рукой по задней части прекрасного бедра. Положив руку ей на колено, он поднял ее ногу. «Я собираюсь заняться с тобой любовью сейчас», - пробормотал он к ее губам.

Наоми потрясла себя, подняв ногу вверх по его руке и через плечо в ответ. Томас застонал. Голова его члена пробилась и вонзилась в нее одним быстрым движением. «Томас», закричала она, царапая ногти о кожу его спины.

Ее киска растянулась вокруг его толстого, набухшего органа. Со всем его образованием и властью над письменным словом, Том был единственным словом, которое Томас мог сказать. Шок от его проникновения в нее таким образом заставил стены ее киски прижаться к нему. Если Томас не заставит ее расслабиться, он определенно не продлится долго.

Успокоить себя, когда он достиг дна, было так же для его выгоды, как и для нее. Он не хотел причинить ей боль и надеялся, что нет. ее время, чтобы приспособиться к его длине и обхвату также позволило ему время, чтобы восстановить некоторый контроль. «Наоми», наконец сказал он. Ее волосы давно стали распущенными.

Томас сгладил это с ее лица одной рукой и откинул голову назад, чтобы посмотреть ей в глаза. Всю ночь он напоминал себе. Она была его всю ночь. Чувствовать его так глубоко внутри нее и смотреть в его сексуальные глаза было достаточно, чтобы толкнуть Наоми через край.

Бедра Томаса начали медленный ритмичный ритм, проникая в нее и выходя из нее. Он отступал, отступая почти до вершины, а затем спускался. Наоми чувствовала, как каждый его сантиметр уходит и входит в нее. Это была последняя пытка.

Она держалась за его тугую задницу, чувствуя, как она ослабевает и изгибается, когда он трахает ее. Попытка заставить его смягчиться была безнадежной. Томас был в полном контроле.

Это быстро ускользало. Он увеличил скорость. Под этим углом трение о ее клитор было идеальным, когда он врезался в рот ее шейки матки. Не так, подумала Наоми.

Ничего подобного не было. Томас был так глубоко внутри нее, в местах, которые она никогда не чувствовала. Кровать, казалось, растаяла. Там не было ничего, кроме того, где его тело коснулось ее. Она как пучок нервных окончаний стреляла, паря в воздухе.

«Да, - сказал он ей, когда она начала дрожать, - скажи мне, что ты чувствуешь». «Я… я…» - все, что она могла сделать. Кульминационный момент ее бурно вспыхнул изнутри с еще большей силой, чем раньше. Когда она вышла из волны удовольствия, охватившей ее тело, Томас замедлил шаг.

Крошечные спазмы пронзили ее, не давая ей полностью коснуться земли. Когда он вышел из нее, Наоми застонала от отсутствия. Человек чувствовал себя так хорошо. Томас должен был вытащить.

То, как ее узкая киска доила его, было больше, чем он мог принять. Он еще не был готов прийти. Наоми была полностью потрачена. Ее тело ощущалось как желе, легкое и тяжелое одновременно. Когда он перевернул ее, она была беспомощна.

На ее животе с ее руками и подбородком по краю кровати он вошел в нее. Используя край кровати в качестве рычага, Томас начал стучать в нее. Наоми вскрикнула, прижимая ее обратно к себе. Он катался на ней сильно, и она любила это.

Его грубость оживила ее, и ее тело еще раз затрясло, когда она пришла. Томас был неумолим. Кровать закрылась под ними, когда его пах ударил в ее сладкий круг сзади. Когда она пришла, ее киска ухватилась за него, как порок, а затем начала молочно его доить с ритмом ее сердца. Или это был его? Он не мог сказать.

Он почувствовал, как его мешки сжались, и знал, что больше ничего не мог поделать. Он погрузился глубоко еще раз. «Черт, - простонал он, когда пришел, стреляя в нее спермой. Этот момент, казалось, длился вечно.

Ощущение, что он впитывает ее внутренности своим толстым, горячим семенем, заставило Наоми снова прийти. Томас пригладил ее дикие волосы в сторону и уткнулся лицом в изгиб ее шеи, пока не смог отдышаться. Когда Томас поднялся с нее сверху, Наоми почувствовала прохладный воздух на ее потном теле. Она сразу пропустила его вес. Может быть, она должна собрать свои вещи и уйти.

Разве это не то, что было сделано в этих ситуациях - одна ночь. Она не была уверена. Внезапно улыбнувшись себе, она не могла не думать о том, чего ей не хватало, будучи такой хорошей девочкой, спасая себя для брака. Ее тело было живым.

Он также не мог двигаться. Ей не больно. Нет, она просто чувствовала везде, где он был.

Это было удивительное чувство, но оставило ее слабой. Может быть, он хотел бы, чтобы она осталась. Может быть? Томас вернулся в комнату, его великолепное тело было очерчено светом, исходящим из, по-видимому, ванной комнаты. Наоми подумала, что она, должно быть, отравилась.

Она перевернулась. Ее глаза были просто щелями. Она почувствовала, как его рука прошла сквозь ее густые волосы, сгладив их с лица.

Он поднял ее с кровати и понес в огромную ванную. Яркий свет почти ослепил ее. Он налил ей горячую ванну с водой и осторожно усадил ее в нее. "Как долго у меня есть ты?" спросил он, скользя позади нее. Наоми улыбнулась, опираясь на его руки.

Она откинула голову назад на его грудь. "Как долго ты хочешь меня?" Она была только наполовину дразнить. Его руки поднялись к ее твердой груди, и он играл с ее жесткими сосками. Электричество пронзило ее. Наоми пошевелила его задницей против него.

Томас знал, что он хотел сказать, но он напомнил себе, что эта женщина просто плачет над своим мужем этим утром. Кроме того, он знал, что ему нечего дать, когда дело доходит до отношений. Наоми была в отношениях с женщиной.

Он не был человеком с такими отношениями..

Похожие истории